Окончание аналитического эссе известного востоковеда Александра Князева.
В основу стратегии распространения турецкого влияния в регионе с 1991 года была заложена демонстрация собственного примера «успешного функционирования светской политической системы с элементами демократии западного типа, которой удалось в условиях доминирования в обществе приверженцев ислама провести рыночные преобразования».
Впрочем, по большому счету турецкое присутствие в регионе изначально было ограничено в силу слабого инвестиционного потенциала. Поэтому, не связывая себя крупномасштабными проектами, Анкара активно продвигает программы из soft power. Экономическое сотрудничество в целом несопоставимо с экономическим влиянием Китая, России, других стран, это относится как к общим объемам турецких инвестиций, так и к финансовой помощи в виде грантов, кредитов и различной технической поддержки. За исключением Узбекистана, во всех постсоветских странах региона заметное место занимает лишь малый и средний турецкий бизнес, на большее со стороны Анкары не делается даже заявок.
Исключением, в основном пока декларативным, являются, пожалуй, лишь отдельные инициативы в энергетической сфере, связанные с идеей транспортировки в западном направлении углеводородных ресурсов Туркмении и Казахстана, а также в сфере коммуникаций. Энергетические проблемы относятся к компетенции учрежденного в 2009 году в Стамбуле Совета сотрудничества тюркоязычных государств, в состав которого входят Азербайджан, Турция, Казахстан, Туркмения и Киргизия. На IV саммите Совета в июне 2014 года в Бодруме обсуждалась, в частности, возможность транспортировки каспийских углеводородов в Европу, там же была подписана декларация «Тюркский совет — современный Шелковый путь», артикулировавшая начало реализации запущенного в 2008 г. министерством промышленности и торговли Турции проекта «Шелковой путь». Цель проекта — связать турецким транзитом европейские и азиатские рынки, — изначально была и остается декларативной и неконкурентной по отношению к известному китайскому проекту. Гипотетически «тюркский проект» конечно же, выглядел конкурентом интеграционным планам России по созданию ЕАЭС. Но в реальности и благодаря тому, что состав стран-участниц и цели турецкого проекта частично совпадают с китайскими, они могут в перспективе взаимно дополнять друг друга, но Турция в этой связке может быть лишь элементом китайского проекта и никак иначе. Значительно успешнее утвердилась в регионе турецкая «мягкая сила».
